Как-то так вышло в очередной раз, как тут бывает: идешь, а на пожарной лестнице куча нестройных голосов (с отдельно выбивающимися стройными) поют "Выхода нет" под гитару;
И выходишь к ним, и даже что-то вроде кого-то знакомого, и сидят остатки людей после празднования чьего-то дня рождения (именинник уже спит), и садишься на лестнице, и люди делятся с тобой пивом, и ты делишься с людьми спичками, и они радуются, что у тебя именно спички, и кто-то еще что-то несет оставшееся, и все вспоминают песни, и проходит час за часом, и людей меньше, а песни не кончаются,
и все поют о чем-то своем болящем, когда "за моим окном восемнадцать берез", и все эти глупые "машинкой размажет по кирпичности стен", и "рваные кеды по первому снегу", и, безусловно, "замученный дорогой я выбился из сил", и "засыпай, на руках у меня засыпай", и даже "да у тебя же все наоборот", и внезапно "в рот я ебал ваш первый канал", и "в правой руке - сникерс, в левой руке - марс", и, представьте, "брюнетки и блондинки бывают одиноки", и уже где-то к пяти утра
"в комнате с белым потолком с правом на надежду,
в комнате с видом на огни с верою в любовь".
И мне плевать, что вообще это были за люди, но у нас нашлись песни, и я подумала, здорово, что вокруг люди, с которыми ты на одних песнях рос.
И я даже забыла на все эти четыре часа
ну, собственно, то, о чем до сих пор нет никакого смысла размышлять. Никакого.

А оказывается, раньше в общаге была открыта крыша. А теперь закрыта.
И сама лестница с идеально выкрашенными стенами, раньше, по словам Стаса с гитарой, была ядреным арт-объектом с тысячами граффити и надписей. И что на 19 этаже был нарисован Боб Марли, а на том 21-ом был уголок для ебли.
Я очень живописно представила. Надо бы опять изрисовать там стены, кому какая разница, что нарисовано на пожарной лестнице.